Помни, кто ты есть!
(Четвертое правило психолога)
Проблема, которую должен решить для себя каждый, без исключения, школьный психолог — которые функции и обязанности выполнять. Конечно, вся наша деятельность регулируется соответствующими министерствами и ведомствами. Есть «ведущие направления» дела, которые следует четко придерживаться, и виды работ, которые должны добросовестно выполнять. К таковым относятся психологическая диагностика, коррекция, профилактика, консультирование и просвещение. Однако, как и в любом коллективе, в каждой школе каждый работник, кроме писаных и утвержденных, имеет неписанные права и обязанности. Именно здесь поджидают юных психологов опаснейшие опасности.
Хорошо, если правило молодого специалиста действует, — тогда тебя не нагружают, лишними проверками не напрягают, дают возможность оглянуться, сообразить, что к чему. Мне повезло: ни городской методист Руслана Богдановна, ни школьная директор Инна Ивановна жестко регламентировать мою деятельность в первый год не собирались.
Методисту и без нас, молодых и зеленых специалистов университетского сорта, хлопот хватало. Все бывалые специалисты по большей части получили образование по схеме «взлет-посадка»: девять месяцев переквалификации — и народные вещатели становятся опытными психологами. Этого, конечно, вполне достаточно, чтобы родить здорового доношенного ребенка, а вот настоящего специалиста в такой срок вряд ли подготовят. Поэтому Руслана Богдановна, вместо того, чтобы опекать молодое пополнение, была вынуждена подтягивать хвосты экспресс-образования.
Инна Ивановна к своему коллективу относилась бережно. Профессионалов в то время было немного, каждый искал способ выжить — учительская зарплата, этого никак не позволяла. Со школьных аудиторий цветет нации понемногу перебирался в базарные палатки. Чтобы хоть как-то остановить текучесть кадров, директор в школе проводила политику «создание условий» для молодых специалистов. Другими словами, нас пытались не дергать, по крайней мере, через мелочи. Работаешь — вот и хорошо.
Не весь руководящий центр школьной администрации соглашался с Инной Ивановной. Были и такие, которые считали: молодежь должна попробовать тяжелого хлеба, поэтому ничего ей расслабляться. Такое отношение побудило нас размышлять о несправедливости социального устройства. Было бы гораздо рациональнее идти на пенсию лет в двадцать и сильно отдохнуть: тогда до сорока-пятидесяти мы бы успели набездельничаться и сами просились бы на работу.
Наибольшим рвением выделялась завуч по воспитательной работе. Каждый, кто попадал в ее цепкие руки, сразу знакомился со всеми прелестями общественного долга: «Не понимаю, как можно отказывать в помощи родному коллективу? — Искренне удивлялась Капиталина Михайловна из наших отговорок. — Мы их (т.е. неблагодарную молодежь) приняли, как детей родных, с чистой душой, а они? »
Сначала я пыталась честно нести бремя общественности: собирала средства на различные праздники, покупала подарки «от всего коллектива», подменяла (совершенно бесплатно) учительниц продленного дня, выписывала талоны на бесплатное питание и даже водила старшеклассников на экскурсию в тюрьму. Осознание того, что на меня сели и погоняют пришло, как озарение. Капитолина Михайловна, вкрадчиво улыбаясь, зашла ко мне в кабинет.
— Викуля, — терпеть не могу такого обращения, ибо оно напоминает собачье прозвище. К тому же, разве так можно обращаться к психологу? — Только ты можешь мне помочь. Как психолог.
— Да, — физически чувствую, как напрягаюсь. Не люблю эту ее улыбку, точно знаю за ней — очередное общественное поручение «родного коллектива».
— У нас в этом году большое недофинансирования, надо помочь социальному педагогу искать спонсоров для школы. Кто это может лучше тебя? Никто! Ты можешь найти подход к любому человеку.
— Только не это! — Вырвалось без всякого сознательного контроля.
— Не поняла? — Капитолина Михайловна подняла бровь. Это было настолько красноречиво, что я чуть не подавилась собственным отказом.
— Не могу, — начала я оправдываться, что сразу дало завучу фору.
— Ты будешь не одна, с тобой этим будет заниматься Оксана, она тебя научит.
— У меня много своей работы, я не успеваю обрабатывать результаты тестов … — Мой лепет уже мало что мог изменить.
И вдруг я поняла: если не смогу отказать твердо и безапелляционно — так и останусь психологом на побегушках. Буду заниматься разными глупостями вместо того что бы выполнять свои непосредственные обязанности.
— Капитолина Михайловна, — говорю смело, сама от себя не ожидая такой уверенности, — я не могу искать спонсоров, я имею собственные обязанности и отвечаю за их своевременное и качественное выполнение. Вот мой летний план, вот должностная инструкция, вот распределение часов, — выкладываю на стол перед ошарашенным завучем спасительные бумажки. — Я с радостью помогу, если будет время, — добавляю тихо и осторожно.
— Ты хорошо подумала? — Последняя попытка надавить на меня.
— Хорошо, а поэтому извините, я должна работать.
Грохот двери — четкий и порывистый. Я облегченно вздыхаю. Возможно, кто-то другой мог бы оставить хорошие отношения и дальше тянуть ярмо общественного долга — я поступила иначе. Не жалею. Напряжение между мной и Капитолиной Михайловной постепенно спало, хотя с ее стороны было еще несколько неудачных попыток манипуляции. А как же иначе — в этом она вся.
Наконец я углубилась в исключительно свои обязанности, никаких «продльонок» или чего-то другого. Непосредственно подчиняюсь только методисту городского центра практической психологии, перед ней и отчитывается. Даже директор приняла и уважает мое право «предоставление достаточной и необходимой информации, обеспечивает ощущение психологического комфорта участников психологических процедур». Еще одна приятность — меня повысили. НЕ официально. Однако с определенного времени приглашают на административные совещания, где я имею право голоса. Почему? Директор зовет меня заместителем по социально-психологических вопросов.
Также я сама распределяю свое время, есть восемь часов в неделю для саморазвития и повышения квалификации, — с этой целью их и использую. Двадцать часов работаю с детьми, родителями и учителями, в течение другого времени обрабатываю результаты, пишу отчеты и готовлю разные мероприятия. Меня больше никто не заставляет сидеть в школе с утра до вечера и придумывать себе работу. Я — свободная!
Р. S. Одна моя знакомая психолог пыталась отстоять собственную независимость, боролась за право на гибкий график работы, на время для самосовершенствования и другое. Однако под натиском разъяренного директора на вопрос: «Как же работать, по закону или по-человечески?» Она тихонько проблеяла: «По-человечески». Вот такая она, свобода выбора.